Тюльберский городок - историко-этнографический музей

Тюльберский городок

Юг Западной Сибири – уникальное  место по этнографическому разнообразию. Потомки казаков и первопоселенцев-чалдонов. Староверческие деревни в глухой тайге. Новосельные русские, чувашские, латышские деревни столыпинской эпохи. И к тому же потомки разных тюркских народов и народностей. От иных в баснословное время многочисленных и крепких родов только и осталось, что несколько слов в языке и топонимов на географической карте.

Но всё же в Кемеровской области компактно живут потомки двух аборигенных народов – шорцев (казаки, осваивавшие наши места, назвали их «кузнецкие татары» за умение плавить и ковать железо) и телеутов (потомки древних телесов, тех самых, одной из вотчин которых было Телецкое озеро). А кроме них в близком соседстве чулымские татарские роды, исповедующие ислам, и родственные им по языку и жизненному укладу, но в традициях язычников-шаманистов алтайцы и кумандинцы. Близки к тем и другим хакасы. А есть и такие народы, от кого почти что ничего не осталось, разве несколько фамилий, я про калмаков и тюльберов.

Местная власть относится к потомкам аборигенного населения со вниманием. Беловское районное начальство всячески пестует художественную и общественную самодеятельность телеутов, обустроен их культурный центр в селе Бекове.

Таштагол и Мыски считают общерайонными праздниками языческие сезонные праздники шорцев. Всегда, к примеру, шаманов приглашают, чтоб колотили в свои бубны – очень колоритно получается.

Естественно, что в тех районах имеются муниципальные музеи этнографии и истории. Кроме музеев в городской черте (они есть практически в каждом городе и райцентре области) или в черте большого села, как в том же Бекове, в последние годы появились историко-этнографические комплексы под открытым небом.

Началось с «Томской писаницы». В последние советские годы было решено создать областной музей под открытым небом. Сюда перевезли несколько строений традиционной сельской архитектуры, и появилось как бы два двора или, точнее, две малые деревеньки – старожильческая русская и шорская.

По примеру «Томской писаницы» и в горношорском таёжном улусе Усть-Анзас также возник целый комплекс, включивший в себя не только предметы народной культуры, но и природные объекты – «Таз-Гол» ему имя. А самый новый этнографический музей появился в Кемеровском районе. Это – «Тюльберский городок».

Первоустроитель всех трёх музеев – этнограф Валерий Кимеев.

Мы с ним познакомились тому уже лет двадцать. Как раз в Усть-Анзасе это и случилось. В глухом, керосинном, без телевизоров и шоссейных дорог уголке области, где и проживали естественным порядком шорцы – народ, своею немногочисленностью и колоритностью интересовавший многих и многих.

Начал всерьёз ими заниматься православный миссионер Василий Вербицкий. В середине позапрошлого века он привёз в Горную Шорию церкви и школы, переведённое на шорский Евангелие и лично сочинённый букварь. Плюс всякая другая цивилизация, например, банные утехи – отец Василий до крещенья никого не допускал, пока будущие духовные его дети не попарятся хорошенько в бане.

Когда-то священник Вербицкий следил, чтобы доверчивых таёжников не обманывали шустрые русские купцы, писал за местных жителей разные нужные бумаги, давал советы местным вождям-паштыкам. А тут учёный Кимеев стал доверенным лицом Усть-Анзасского сельсовета. Представлял шорские интересы на районном и областном уровнях. А потом сами шорца создали себе начальство – организовали Ассоциацию шорского народа. Она работает, занимаясь при поддержке власти разнообразным просвещением Горной Шории уже более десятилетия.

Дотошный Кимеев провёл в Горной Шории несколько сезонов; и в итоге создал настоящую энциклопедию шорской жизни, издав несколько книг. Первой была книжка «Шорцы. Кто они?». За нею последовала серия «Шорских сборников», а позже – при помощи и посредстве замгубернатора Александра Копылова, таштагольского уроженца, – и пятитомник «Шорские коллекции». Думаю, после Кимеева и его ребят учёным в Горной Шории больше делать нечего – все роды и фамилии учтены, переписаны, у каждого теперь своя, зафиксированная «в анналах» история.

В Усть-Анзасе воспроизвели средневековый шорский быт. И не только шорский: согласно Кимееву русские и аборигенное население жили во взаимодействии и взаимообогашении. К примеру, кержаки-плотники рубили шорцам дома по северно-русским архитектурным образцам, с «курицами»-стропилами («курица» – часть деревянного корня на конце стропила, с неё начинали класть тесовый настил крыши) и они переехали в конце концов туда из осьмистенных юрт, лепившихся из глины и жердей.

Шорцы умели извлекать из гидратных руд железо, ковать его, и в музее имеется вырытая в земле домница. Новосёлы русские пришли с уже усовершенствованными железодельными навыками, но казаки Кузнецкого острога ценили ножи и кольчуги, выделанные традиционным способом.

Позже на эту землю пришла «золотая лихорадка» – в Усть-Анзасе, к примеру, был прииск. Посейчас здесь остался намытый старателями гравийный островок. Прямо напротив сельсовета – и тут обычно садятся редкие по нынешним временам вертолёты.

После шорцев Кимеев открыл новую тюркскую народность – кочевых калмаков, живших в районе нынешнего города Юрги, по реке Искитиму и на томском правобережье – там, где когда-то стоял Сосновский казачий острог и село Юрты Константиновы.

Вскоре и там появился новый экомузей – плод неуёмной энергии Валерия Макаровича. Заодно и книжка про калмаков.

Тюльберы жили наособицу от других татар – они были оседлыми. Да и куда кочевать-то! Места тут просто волшебные: луга и сосновые да берёзовые перелески. Казакам, небось, тоже понравилось. А ещё им понравились, по версии Кимеева, тюльберки - красивые и бойкие нравом. И, между прочим, голубоглазые блондинки – такая у них была нетипичная этническая особенность на фоне шорцев, хакасов и телеутов – в большинстве типичных монголоидов.

Мало чего в итоге осталось от ассимилировавшихся тюльберов. Разве что родовые фамилии. Чегошевы и Адыдаевы, Ажендаровы и Салтымаковы, Тогины и Шепшины, Шурчаковы и Якушевы живут сейчас по всему Кузбассу, тяготея, впрочем, к Средней Томи, к посёлкам и деревням Каралда, Салтымково, Сарапки, Шевели, Старочервово. И конечно, малая деревня по имени Городок, где Кимеев, считающий себя последним тюльбером Вселенной (его фамилия тоже в списке исконно тюльберских), отстроил новый этнографический музей – на месте древнего тюльберского городища.

Надо сказать, что в разных, так называемых «цивилизованных» странах историко-этнографические музеи – норма. На бывшей (а кое-где и настоящей) индейской территории в США или Канаде вас обрядят в убор аборигенного вождя, дадут в руки копьё, и вы почувствуете, как в ваши жилы вливается история. На аляскинском Клондайке, вооружат промывочным лотком, и вы на себе испытываете приступ «золотой лихорадки», лично добыть (кому, конечно, повезёт) крупинку – другую «презренного металла».

В «Тюльберском городке» масса особенностей. Для начала – просто красота: привольно текущая Томь и высокий берег, откуда видно далеким-далёко. Тут есть свои писаницы – на скальных лбах чуть выше по течению Томи. И главное - сохранилось средне­вековое городище-крепость: с тыла клином овраг «Дунькина щель» и обрыв Томи, с фронта – ров и укрепления.

Однако Кимеев полагает и придётся с ним согласиться, что военного значения крепостца не имела. Скорее это было место ритуальных шаманских представлений. Силами Кемеровского госуниверситета воссоздано несколько таких. Здесь есть разбитая молнией берёза, два ствола, стоящих буквой «V» (пройдя сквозь них, очищаешься от грехов), ритуальный столб – и это всё как бы тюльберское.

К этому добавилась материализованная история сибирского казачества: острожные башни (копии сохранившихся по Сибири, хотя бы в рисунках или чертежах), частокол из брёвен, часовня. И пришла череда этнографических праздников: апрель начнётся с очередной годовщины Ледового побоища на Чудском озере и почтения памяти православного святого Александра Невского (в его честь в остроге, окружающем «Тюльберский городок», стоит специальная башня). В мае, шестого числа, отмечается день великомученика Георгия Победоносца, ставшего символом России. Свои дни посвящены святым Борису и Глебу, которых – вкупе с Александром Невским – устроители музея избрали себе в покровители. Несколько дат будут посвящены дохристианским российским праздникам, это, к примеру, Иван Купала. Ну, и театрализованные тюркские обряды с участием последнего тюльберского князя Валерия Макаровича ...

... Вечером мы паримся в бане, вытопленной берёзовыми дровами. Пьём, завернувшись в простыни, «Баварское». На сон грядущий Кимеев рассказывает о Хозяине – глухою ночью, после часу, от городища поднимается светлый силуэт, плывёт по воздуху вдоль территории музея и, удовлетворённый, исчезает где-то над Томью. Нравится ему то, что тут происходит.

Я выходил ночью пару раз, смотрел на звёздное небо. Жаль, никого не увидел. Наверное, когда вызвездит, Хозяин почивает.

Рано утром мы торопимся через реку, лед стал совсем голый, за ночь весь снег выдуло, – успеть на первый автобус из Сарапок. Чувствуется, что Томь тоже подпирает вешняя вода (чтоб выйти на Уньгу, потребовалось мостить веточную гать через тёмную воду, но всё равно зачерпнул ботинком) – лёд изрезан ребристыми трещинами. Нет-нет и что-то вдалеке гулко вздохнёт, и бегут по Томи новые и новые острые извилины ...

Василий Попок

(Земляки, 4 апреля 2008)