Первые горняки города Осинники

О людях, достойных памяти и преклонения

Много я прожила на свете – 71 год. И почти все эти годы – в Осинниках. Вот и захотелось мне отдать долг перед народом, перед теми людьми, которые останутся после меня, – рассказать о городе, о его людях.

Родилась я в семье геолога Ивана Прокофьевича Асабина, которого в 1914 году направили из Иркутской области в улус Тагтагал (так назывались тогда Осинники) на поиски горючего камня. Девять лет мне в то время было. Но я отчетливо помню, как ехали мы тогда из Кузнецка на лошадях по ухабистой, грязной дороге.

Остановились на квартире у Павла Егоровича Башманова. Тайга кругом тревожно шумит, волки воют, шорцы настороженно поглядывают. Заплакала мама: что будет с нами в этой глуши? Но выхода не было. И потекли безрадостные дни.

Подошёл сентябрь. Мне надо в школу идти, а преподавание – на шорском языке. Пришлось вернуться в первый класс и начинать с азов. По-шорски быстро научилась говорить. Даже русский язык стала забывать. Три семьи русских тогда было в улусе – геологов Александра Ивановича Козлова, Ильи Федоровича Спиридонова да наша. Кругом говорили по-шорски.

И вот в 1916 году пришёл к моему отцу подросток, говорит:

- Возьми меня, дяденька, на работу.

Отказал ему поначалу отец: силёнки, говорит, в тебе маловато; трудное ведь это дело – дудки копать, шурфы пробивать. А он в ответ:

- Ну, возьмите, пожалуйста. Семья у нас большая, девять душ, а работник один – отец. Я всё буду делать, что надо.

Так стал Иван Куртигешев углекопом, а через два года добровольцем ушел в Красную армию. Вернулся здоровым и невредимым, красивым и возмужавшим – на свое место. Закипела работа в его богатырских руках.

Уже и русские стали съезжаться в улус со всех сторон. В районе Елбани начали добывать уголь, выстроили два рабочих барака. Была и кузница, и паровая мельница, и лесопилка. Жили рабочие и в районе улицы Будённого. Вот немногие из тех фамилий: Ивлев, Васильев, Зайцев, Бобылев, Аксенов, Квашнин, Журавлев, Чучумашев. Всех здесь просто невозможно перечислить. 120 дворов было тогда в улусе.

А в 1918 году приехал сюда металлург Михаил Константинович Курако. Именно здесь, в Осинниках, он хотел построить металлургический завод. И место под строительную площадку уже было отведено – у горного техникума. Но глупая смерть вырвала из жизни Михаила Константиновича. Это произошло в 1920 году, во время эпидемии тифа. У нас не было больницы, поэтому Курако увезли в Кузнецк, а перед смертью он вызвал моего отца и попросил схоронить на том месте, где хотел построить завод. Огромное горе обрушилось на Осиновку, ибо не было здесь человека, который бы его не уважал, не преклонялся перед этим большим специалистом. Тело Курако в трескучий январский день несли из Кузнецка на руках, а дорогу устилали зелёной хвоей. И только в 1948 году, через 28 лет, тело его было увезено назад в Кузнецк.

А жизнь в посёлке шла своим чередом. С раннего утра до позднего вечера работала геологоразведочная партия, в которой трудился Иван Куртигешев. Уснут, бывало, рабочие, а он прихватит огарок свечи на обушок – и в тёмный провал дудки. А утром докладывает начальнику:

- Пласт толщиной в десять аршин! А у самого глаза блестят от счастья и жемчугом отливают зубы на темном лице. Это тебе не с ружьём по лесу бегать, дичь гонять.

Трудно было, очень трудно – все работы выполнялись вручную. Но такая была вера в людей, в будущее, такая любовь к этому дикому, несказанно красивому краю с синим небом, с зелёным лесом, полноводной рекой, что не ссылались они на трудности, не жало вались.

В поселке остались люди сильные, выносливые. Подружились шорцы и русские. Начали играть свадьбы. В 1922 году и мы с Иваном Куртигешевым стали мужем и женой. Удивительный это был человек – по-стариковски серьёзный и по-детски мягкий да заботливый.

В 1925 году, когда начали закладывать шахту «Первогорную» («Капитальную»), он ушел туда на добычу угля, а с 1943 по 1947 год работал на шахте № 4. Имя Ивана Куртигешева не сходило со страниц городской газеты. О нём писали очерки и зарисовки, заметки и информации, и в праздники, и в будни. Ему посвящали стихи. «Маститый углекоп», «Новая победа забойщика Куртигешева», «Разведчик», «Два суточных плана» – вот далеко не полный перечень заголовков тех газетных материалов, которые были посвящены ему. Он заслужил это. В годы войны, когда страна так нуждалась в угле, он в отдельные дни выполнял норму на 1600 процентов. Ведь совсем не случайно он награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войны». Многими наградами по достоинству оценила Родина труд Ивана Егоровича. Среди них – высшая награда – орден Ленина. Куртигешев был одним из первых на руднике стахановцев, он стоял у истоков социалистического соревнования горняков Кузбасса и Донбасса. Его имя первым было занесено в Книгу почёта шахты № 4.

Иван Егорович не делал секрета из своих успехов. А секретов, собственно, и не было. Однажды он выступил в газете с рассказом об опыте своей работы, где просто советовал беречь каждую рабочую минуту.

Выходец из небольшого таёжного рода шорцев, Иван Куртигешев стал большим человеком. За трудовые успехи, за чуткое и внимательное отношение к людям его избирали депутатом городского Совета.

Я могу назвать много имен шорцев, которые именно при советской власти получили образование, стали передовиками производства, умелыми руководителями. Это Алексей Шуренков, братья Филипп и Григорий Токмачевы, Иван Чепаинов, Алексей Сандыков, Михаил Куртигешев и другие. Особым уважением пользовался в посёлке учитель Степан Семёнович Торбоков, член Союза писателей – единственный из шорцев.

Многих из людей, которые подняли первые килограммы угля из земли осинниковской, уже нет в живых. Нет и Ивана Егоровича Куртигешева. Но пусть город бережно хранит вечную память о первопроходцах рудника – людях, которые сражались с морозами лицом к лицу, встречались с волками и выполняли свой долг – трудовой, гражданский, человеческий. Они достойны этой памяти!

По материалам Архивного управления (из воспоминаний З. Куртигешевой, 1972 год).

(Время и жизнь, 3 декабря 2011)