Осинниковский рудник: всё во имя Победы

Сегодня своими воспоминаниями о жизни и работе угольных предприятий Осинниковского рудника делится Пётр Григорьевич Ведмедь, 1925 года рождения, стаж работы – с 1941 года. Трудился такелажником, электрослесарем, проходчиком, мастером-взрывником. Награждён медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «30 лет Победы», «Ветеран труда». В городе Осинники проживал с 1938 года. Его рассказ относится к ноябрю 1985 года.

- Я начал работу такелажником. В то время рабочие этой профессии занимались доставкой и монтажом оборудования и механизмов. Работа чисто физическая, доставку производили вручную или с помощью ручной лебёдки. Часто из-за нехватки рабочих основных профессий трудился на проходке выработок, иногда в лаве, на подкатке вагонов. Это дало мне возможность познать все секреты подземного труда и технологию выемки угля. В связи с трудной обстановкой условия труда и быта были тяжёлыми: ощущался недостаток в спецодежде, обуви и верхней одежде. Производство страдало от нехватки оборудования, из-за большого количества неквалифицированных рабочих план выполняли с трудом, чтобы удовлетворить нужды промышленности, нередко проводились дни повышенной добычи. Если за смену не выполнялась государственная норма, рабочие оставались на вторую смену.

В годы войны существовала продовольственная карточка. Подземный рабочий в сутки получал 1 кг 200 г хлеба. За отличные показатели поощрялись дополнительным питанием: по талону выдавали 100 г хлеба, 50 г шпига и 20 г сахара. Что интересно, – шпиг был американский. Большим подспорьем были продукты, которые выращивались на приусадебном участке, но в основном пища состояла из хлеба и картофеля. Соль, спички, керосин, мыло – настолько привычные нам сейчас, были на вес золота. Некоторые старожилы держали коров, свиней, с сеном помогали шахты и, на паевых условиях, колхозы «Ярбагаж», «Атаманово», «Берензас» и др. Работали почти без выходных, о свободном времени только мечтали, а когда появлялась свободная минута, её проводили на сельскохозяйственных работах. Молодёжь иногда посещала клуб имени Сталина, где демонстрировали фильмы довоенного и военного времени.

В июле 1941 г., мне было в то время 16,5 лет, старший брат Константин предложил пойти работать в механический цех шахты «Капитальная-1». Он уже работал там токарем, и мне эта профессия нравилась, работал и учился с желанием. Но в ноябре 1941 г. многие квалифицированные шахтёры ушли добровольцами на фронт, и нас, молодых рабочих, призвали для пополнения подземных кадров. Для подготовки не было времени, поэтому за нами закрепили опытных рабочих. Как сейчас помню слова главного механика Симоненко: «Завтра, ребята, пойдёте в шахту». На всю жизнь запомнился мне первый спуск в клети, это было в начале декабря 1941 г.

Шахта «Капитальная-1» в то время была самой крупной шахтой нашего рудника и единственной, которая имела ствол, а уголь марки «ПЖ» был наиболее ценным из углей, применяемых в металлургической промышленности. Работа очень тяжёлая и опасная, т. к. ещё не были разработаны методы борьбы с газом метаном. Несмотря на это, люди работали с энтузиазмом, зная, что их труд необходим для разгрома врага.

Рабочий день под землёй составлял 8 часов. Глубина ствола – 100 метров. Разработка велась на двух горизонтах, добывали уголь в основном взрывным способом. Из механизмов, применяемых в шахте, могу назвать качающие приводы, электрические насосы, вентиляторы, врубовые машины, электровозы, лебёдки, колонковые свёрла. Позже стали применять угольные комбайны «Донбасс».

Товарищи, которые работали со мной, – Панченко, Дугин, Никонов – были такого же возраста, как и я, или немногим старше. А если говорить в целом о работниках шахты, то возраст их был от 17 до 45 лет. В связи с военной обстановкой разрешили под землёй трудиться и женщинам. Мало того, что многие девушки работали наравне с мужчинами, само их присутствие, жизнерадостность, молодость часто поднимали настроение, культура производства становилась выше. Люди старшего возраста – Кряжев, Зарубин, Коровин – работали под землёй ещё до войны, нередко мне приходилось работать рядом с ними и учиться. Трудились на нашей шахте рабочие из Донбасса, но так как они обладали большим опытом и навыками в работе, их привлекали на самые ответственные работы, многие занимали руководящие посты. Часть рабочих, их называли репатриированными, были немцы из Поволжья, финны, переселенцы из Западной Украины. Первое время мы относились к ним с недоверием, но позже, когда увидели, что они трудятся добросовестно, отношение к ним изменилось. В начале 1942 года наши ряды пополнили казанские татары. В конце 1943 – начале 1944 г. г. стали появляться военнопленные немцы. Жили они в специальной охраняемой зоне, на работу привлекались как на поверхности, так и в шахте, трудились на вспомогательных работах: погрузке и разгрузке леса, в строительной группе и др.

В плане оснащения техникой наша шахта выглядела не очень хорошо, а выполнять план было необходимо. Все мы, кто в то время жил и трудился в тылу, понимали, как важно обеспечить страну углём, и большую роль в этом сыграло стахановское движение. В военные годы мне запомнились дни повышенной добычи. С одной стороны, мы отдавали почти все силы для выполнения задания, а с другой – эти дни были для нас, как праздник, в шахту привлекались почти все рабочие столовой, стройгруппы и др. Естественно, они выполняли работу, не требующую высокой квалификации, но их труд был необходим. Очень радостно было выезжать на-гора, когда знал: сделал всё, что от тебя зависело. Встречали нас с музыкой, руководители предприятия поздравляли, жали нам руки.

В то время мы считали парторга шахты самой важной единицей на предприятии. Помню, тогда парторгом был Варламов. В административном комбинате вывешивались «Молнии», приятно было и то, что нас поощряли материально, выдавали талоны на промышленные товары. В 1944 году у нас было самое широкое стахановское движение. В то время появились и рекордисты: Фунтиков, Кагадей, Кузнецов. Часто рабочие шахты не выезжали на-гора, пока не выполнят нормы. Впервые с этим призывом выступили бригадиры Овсянников и Сарычев.

На трудности мы в то время не роптали. Да и как можно было роптать, если была война? Два моих брата воевали, были несколько раз ранены, один из них горел в танке. В конце войны старший брат Николай погиб, не дожил до Победы два месяца, поэтому хотелось работать лучше и лучше. И вообще хочу сказать, что чувство долга, желание приблизить победу придавали нам силы. Патриотизм, соревнование – большая сила, об этом нужно знать и развивать такие чувства у нашей молодёжи.

Материал предоставлен Архивным управлением

(Время и жизнь, 15 июля 2017)