Сергей Ноздратенко – первый мараловод в Осинниках

Крестьянский сын

Жмут крещенские морозы, сегодня утром больше тридцати. Как говорится, хороший хозяин собаку во двор не выгонит, а я уговорила депутата городского совета народных депутатов Сергея Ивановича Шевлюгу свозить меня к его другу детства. Он тоже Сергей, только Николаевич, по фамилии Ноздратенко. Два года назад привёз из Горного Алтая маралов. Вот и еду посмотреть, как живётся животным в наших краях. Еду и думаю, может, прихоть какая у состоятельного человека, а может, выгода для хозяйства и для города имеется? Ведь ранее маралы у нас никогда не водились.

Дорога за школой-интернатом №4 резко поднимается в гору, крутую гору. Узнаю: раньше здесь находилось 4-е отделение совхоза «Еланский». Давно такового нет, а вот редкие совхозные бараки остались, появились новые добротные дома, правда, негусто. Вообще красивое здесь место, поскольку сразу за жильем начинаются бескрайние поля, а там рукой подать – лес. Минуем небольшой скотный двор, впереди хорошо расчищенная дорога, а по её сторонам глубокие синие снега. На многие километры высокий забор. «Для снегозадержания?», – спрашиваю.

- Это ограждение для маралов. Когда их привезли, они от перенесённого стресса бросились врассыпную. На снегоходах догоняли и в стадо сбивали. Вот и пришлось ограждения сооружать. Первый год побеги случались. Весной самка прямо через забор маханула и увела за собой ещё двух кавалеров. После гулянья самка вернулась, а кавалеры где-то по тайге бродят, – рассказывает Сергей Николаевич, встречая нас у ворот маральника.

«Едем в загон», – показывает направление хозяин. У большого стога сена на пригорке неожиданно открылась красивейшая панорама. На опушке леса стоят грациозные маралы, как на большой цветной картине. Просто украшение нашей тайги! Почувствовав нежданных гостей, насторожились, прямо стригут ушами, вот-вот готовы сорваться с места. Вообще надо сказать, что это очень пугливые животные. Чуть что, спасаются бегством. Сидим в машине, затаив дыхание, только бы не разбежались...

Не разбежались, узнали хозяина, стоят, ждут гостинца. А гостинцы для них... соль, да прикормка – зерно. Осторожно с фотоаппаратом вышла я. Мне никакого доверия не оказали. В два прыжка оказались вдалеке за забором. Вот незадача.

Хочу блеснуть своими знаниями по мараловодству: «Я знаю, их выгодно держать, летом сами корм находят, зимой его сами добывают. Да и пасти животных не надо, у них вожак есть».

- Всё это так, только какая отдача будет, если бросить их здесь на выживание? Посмотрите, сколько снегу нынче, тут до подножьего корма и трактором не доберёшься, – говорит Сергей Николаевич.

Соглашаюсь, правда, снегу много. Стоят себе маралы стайкой, жуют с аппетитом сено, заготовленное хозяином летом, лижут чистый снег, как дети – мороженое, а сами всё ушами, ушами, как радиоволны ловят... Смешно так.

-  Скажите, сколько сена за зиму съедают эти животные?

-  По три тонны на каждого марала приходится.

И тут я взрываюсь. Да ведь это наравне с коровами! От них и отдача тройная – молоко, мясо, – перечисляю.

-  Согласен, только с коровами много сложнее. Тут человеческий фактор важен. Помню, в нашем отделении было 700 коров. Как правило, после зарплаты некому доить, а они, бедные, стоят и мычат в голос. Не раз приходилось самому за дело браться. Я своими глазами видел, как коровы плачут. Даже на бранное слово обижаются, и надои резко снижают. Сегодня деревни опустели, молодежь разъехалась по городам, а старики, отработав в совхозе по многу лет, уже на пенсии. Так что коровами нынче заниматься некому.

Из-за густого тумана выглянуло яркое солнце. Боже, какое чудо! На белых от инея берёзах сидят снегири, как яблоки на ветках! Такой красоты я ещё не видела. Как нынче говорят, картина маслом!

-  Вон в стороне высоко сидят косачи.

-  Это кто? – спрашиваю.

-  Тетерева. Они селятся там, где тишина, где охотников нет. Мне отец рассказывал, что до войны, в этих местах даже «голозадые» хаживали. Это значит, маралы. У них тут свои тропы были. Только цивилизация все их ходы заблокировала. Вон за тем пригорком птицеферма была, до 25 тысяч несушек было. Вправо от неё деревня большая стояла, а за другим бугром ещё один совхоз был – скотоводческий, и тоже деревня – Новосёлова, кажется. Тут кругом совхозы были, даже пчеловодческий. Сегодня всё здесь мертво, будто ничего и не было...

Наконец смирились маралы с нашим присутствием. Подставили свои спины под январское солнце и будто спины греют. Надо отметить, что они гармонично вписываются в наш природный ландшафт. Ни своим видом, ни жизнедеятельностью его не портят. На 60 гектарах земли животным просто рай. И водица в родниках есть, и травы вволю.

У меня напрочь обледенела фотокамера, а к ней примёрзли руки. Когда зуб на зуб не стал попадать, мужчины поняли – пора спасаться. Привезли в лечебницу, вернее, в здравницу «Марал», кстати, уникальную не только для города, но и для Кузбасса.

И только тут я поняла, что созданная ферма маралов – это далеко не праздное увлечение Сергея Николаевича Ноздратенко. Это сделано с глубоким смыслом, ведь здоровье людей, работающих и проживающих в суровых северных или наших сибирских краях, должно поддерживаться на должном уровне, и не обязательно за ним, т. е. за здоровьем, ехать на край света. Вот вам сваренные панты, ещё тёпленькие! Лечитесь, поправляйте свое здоровье! Здравница своя неподалеку, в живописном и экологически чистом месте, да ещё на берегу озера. Двухэтажная гостиница на 25 человек. Пытаюсь сравнить с заграничной, примерно, с израильской – никакого сравнения. А какой великолепный вид из окон! А воздух?! Кругом голова от всего этого.

- Скажите, здесь кто-то уже отдыхал?

- Более ста человек, и не просто отдыхали, а лечились: принимали пантовые ванны, фитобочки. В столовой работали лучшие повара Новокузнецка, – рассказывает мараловод.

- А были блюда из мяса марала, я читала, что это диетический продукт, а ещё лечебный, – так считают в Китае, – засыпаю вопросами хозяина.

- Китайцы – пронырливый народ, уже интересовались нашей продукцией, но ею мы не торгуем, хотя она очень выгодно ценится. Сами освоили технологию переработки пантов, изготовили специальное оборудование. Сейчас отвариваем панты и отправляем в глубокую заморозку. С весны снова начнём принимать и лечить людей собственной продукцией. Конечно, всё это делается под контролем хороших врачей. Более десятка болезней успешно лечится у нас.

Кстати, что представляют собой панты? Это находящиеся в стадии роста, ещё покрытые кожей рога маралов. Ценность их в том, что они содержат биологически активные и минеральные вещества, из которых формируются рога. В советское время за один килограмм консервированных пантов, идущих на экспорт, страна выручала 700-800 долларов. Сейчас цены значительно упали, проявилось много конкурентов. В настоящее время ведутся активные разработки препаратов из пантов, которые всё шире используются в медицинской, фармакологической и пищевой промышленности. Значит, у Сергея Николаевича и его помощницы – дочери Оксаны Сергеевны Ноздратенко есть огромные перспективы. Глубокая переработка их тоже интересует. Например, кровь марала, мясо...

Меня же сейчас больше заинтересовала технология варки пантов. Заглядываю в котёл, откуда подаётся пар, потом в никелированные огромные баки, где при 95-градусной температуре воды варится «бульон» из пантов. Примеряю на себя фитобочку, затем сажусь за уютный столик и пью чай с мёдом из местного разнотравья. Нет, простите, что-то я замечталась. Чаю и мёда здесь нет. Просто пока не сезон парить себя в пантовых бочках, плескаться в специальных ваннах и есть деликатесы из мяса маралов. Со временем всё это будет и зимой, а пока маральей ферме всего лишь два года.

- Вот здесь у нас озеро, рыба хорошая водится, даже хариус, а он, как показатель наичистейшей воды. Видите, две горы рядышком, там между ними речушка бежит. Планирую водопад сделать, подсветку установить. А вдоль берега по березняку, домики деревянные построить. В них можно будет семьями отдыхать, – рассказывает Сергей Николаевич.

И я верю ему, хоть и знакома с ним минут сорок от силы, но почему-то верю. Человек слова. Пообещал помочь лесом в строительстве часовни в посёлке Мирный – выполнил. Пообещал дочери Оксане Сергеевне лечебницу построить – построил. У них в этом плане семейный бизнес. Теперь дочь советует отцу установить подъёмник, т. е. канатную дорогу, для этого есть все условия. Люди здесь должны не только лечиться, но и отдыхать в полной мере.

Сергей Николаевич Ноздратенко из поколения шестидесятников. Об этом поколении сегодня много говорят, пишут. Кто они? Это те, кто строил БАМ, кто ехал за туманом и за запахом тайги на объявленные стройки. Кто возводил заводы, множил мощь Сибири. Это они во время начавшейся перестройки не пошли с лозунгами на митинги, призывая людей на баррикады. Они молча, как некогда сосланные в Сибирь их отцы, взялись за своё дело. Сыновья бывших кулаков, никогда не евшие чужого хлеба, не растерялись перед грядущей перестройкой. Сергей Николаевич Ноздратенко, крестьянский сын, получил 60 гектаров земли и стал на ней трудиться в поте лица. Хлеб по-другому никому не давался. И вот сегодня он, пусть ещё не крепко, но стоит на своих ногах. Не сорит заработанными деньгами за границей, а вкладывает в дело на своей земле. Мог бы, наверное, Сергей Николаевич выгодно продать лес, а он пожертвовал его на строительство часовни. Мог бы полученную прибыль от фермы прокатать на «югах», а он опять – всё в дело. Планирует расширять свое хозяйство. Вот такой закваски сыновья прежних кулаков. А ведь мог бы засеять свои 60 гектаров земли зерновыми. Это проще всего. За такими полями особых забот и хлопот не требуется. Только успей весной вовремя посеять, да осенью собрать урожай. А потом, сдав зерно, гуляй себе спокойно всю зиму! Только Ноздратенко не из тех приспособленцев, что ищут лёгкие деньги. Сколько их, таких, погибло в первые же годы перестройки. Ездили в Новосибирск, привозили на рынок продукты, товары, а продав всё, снова ехали. Многие приобрели старые заграничные автомобили, некоторые разбились на них, некоторые спились. А почему так? Не знали, как умело распорядиться деньгами, куда их правильно вложить. Да и трудиться тогда на земле никто не хотел, считалось – не престижно. Ноздратенко не из тех, кто искал лёгких денег. Он всегда знал им цену.

- Сергей Николаевич, с вашими заботами и планами как спится?

- Никак. Если днем час – полтора вздремну, – то хорошо. Спать некогда, дел много. Пока зима, технику к посевной подготовить надо, к сенокосу. Косим в основном в неудобицах, технику туда не подгонишь, много вручную приходится. Вчера у меня в хозяйстве гости были из Таштагола, удивились, мол, маралы сами себя кормить должны, а ты им сено готовишь, зерно. Вот тут и выяснилось: почему у меня выход пантов намного больше.

Обогревшись в гостинице, никак не хотела уезжать. Запах хвойного леса умиротворял, а бурлящий в котлах бульон из пантов громко вещал о крепком сибирском здоровье. Много ли человеку надо для счастья? Думаю, кому как, а мне за счастье было познакомится с таким замечательным человеком, просто посидеть в тишине, подышать таёжным воздухом и вновь набраться сил для городской жизни.

Надежда Пономарёва, член союза журналистов России

(Время и жизнь, 6 февраля 2016)