Копылов Моисей Еронович, художник и педагог

И льётся свет с сияющих небес…

Один из ведущих художников города Осинники Моисей Еронович Копылов, родом из села Афонино, что находится в предгорьях Алтая. Семья у него была староверческой, и когда в 30-х годах началась коллективизация, Копыловы перебрались из Алтая в Шушталеп - это красивейшее местечко южного Кузбасса.

Отказавшись от колхозной жизни, отец Моисея Ероновича стал рабо­тать на лесосплаве. Жить было негде, и семья, состоявшая из семи человек, поселилась в стоявшем на берегу до отказа населенном двухкомнатном бараке. Мать Моисея Ероновича, как и остальные жители, стирала бельё и купала детей на речке.

Вскоре отцу выделили участок в шесть соток, и он за лето быстро смастерил избу, в которую к зиме все семеро уже смогли переехать. Это были для Копыловых самые счастливые дни – теперь у них был свои дом, свои угол, своя печка. Отец дома бывал редко, и дети постоянно оставались с матерью, Варварой Никифоровной. Она была немногословной, религиозной, мудрой женщиной, которая во всем полагалась на себя да на ребятишек: вместе с детьми заготавливала сено и дрова на зиму, делала всю домашнюю работу.

Варвара Никифоровна прожила 97 лет, несмотря на пережитые в молодости невзгоды, голод и постоянные лишения. Детей воспитывала в строгости. Послушание и усердие в делах были непререкаемым законом для семьи Копыловых. Как дети учатся в школе, сделали ли домашнее задание, никогда не спрашивала – все работали и учились сами, без всяческих напоминаний.

Жили они очень бедно. Но даже в эти труднейшие времена отец, уви­дев, что сын рисует, велел матери купить для него карандаши.

Когда началась война, шушталепским мужикам, и Ерону Федоровичу Копылову в том числе, вручили повестки на фронт. Они тогда едва успели закончить работу в Мундыбаше и вернуться домой, даже заработную плату за июнь не получили. Отец оставил матери доверенность на получение за него денег, которая станет потом главным документом, по которому она сможет получать пенсию по потере кормильца. Все погибли, попав в окружение под Москвой. Их имена золотыми буквами высечены на памятной доске в Калтане.

Как хорошо, что отец успел построить дом! Войну пережили очень тяжело. Мать оставляла детям по стакану молока, а остальное относила продавать в Осинники, чтобы на вырученные деньги можно было выкупить по карточкам хлеб. Уже позже, вспоминая детство, Моисей Еронович говорил, что всегда хотел есть. Сладостей дети не видели вовсе, а конфет он досыта наелся только на свою первую зарплату. Впоследствии конфеты у Копылова всегда будут стоять в вазочке на столе.

Сын был для матери главным помощником. Уже с малых лет Моисей Еронович Копылов мог делать всё. Он шил сапоги, подшивал валенки, косил сено, колол дрова, пас корову. Последний, десятый, класс учился в 3-й школе в Осинниках. Ходил каждый день пешком из Шушталепа и обратно. Учителя быстро поняли, что парень очень талантливый, и были к нему особенно внимательны. Его мечтой было учиться в художественном училище, но мать запретила об этом даже думать, сказав, что дальше Новокузнецка он не поедет – нет денег. Это безденежье сопровожда­ла его до начала педагогической деятельности.

После окончания школы Копылов поступил в Новокузнецкий педагогический институт, на физмат, и на него сразу же, как на наиболее одарённого студента, обратили внимание. Декан знал о полуголодном существовании своего студента и помог Моисею Копылову устроиться на полставки электриком в общежитие. Повышенная стипендия плюс полставки электрика помогли ему скопить немного денег, на которые он купил на рынке шапку и старенькое осеннее пальто.

Уже с детства главными чертами характера Моисея Ероновича были усердие и невероятная ответственность. После окончания института его как лучшего физика выпуска пригласили в Киселевский горный техникум, а когда директора техникума перевели в Осинники, он забрал Копылова с собой. Вскоре Моисей Еронович стал лучшим преподавателем по электротехническим дисциплинам.

Только став преподавателем, Моисей Копылов смог покупать себе холсты, кисти и краски. Тяга к искусству была врождённой. Он начал рисовать картины, не прочитав ни одной книги по живописи. До всего доходил сам. Любимыми художниками Моисея Ероновича были Шишкин и Куинджи. Первыми его работами стали копии с картин кумиров. Он с упоением писал, срисовывал картины этих мастеров кисти с репродукций из журналов и раздавал всем, кому нравилось его творчество. Но времени на искусство оставалось совсем мало. Много сил отнимало создание лаборатории в техникуме. До сих пор, когда в ОГТК приезжают директора других техникумов области, они отмечают, что лучшая лаборатория была создана Моисеем Ероновичем Копыловым.

Он каждое лето ездил в Малиновку к сестре Полине помогать косить сено. Постоянно ремонтировал старый, построенный ещё отцом дом, где жила его мать. Только когда подросли дети, решил построить новый дом. А в свободное время рисовал. Он очень любил природу, был убеждён, что земля – живой организм, и не просто учил детей оберегать каждое деревце, цветок, но и везде, где мог, сажал берёзы, ели, сосны и кедры, дубы из привозных желудей. Даже спустя годы после его ухода из жизни, на шести сотках его огорода в поселке Шушталеп растёт березовая роща. Есть там дубы и кедры. Теперь дом и роща принадлежат старшему сыну Моисея Ероновича, Александру.

С уходом на пенсию у Моисея Копылова стало гораздо больше времени для творчества. Он с детских лет мечтал о красках, цветных карандашах, чтобы запечатлеть на бумаге или холстах всю красоту природы: цветущий май, дерущихся петухов, закаты и восходы, меняющиеся краски грозовых облаков. Только спустя годы высокое, вечное, чистое небо засияет на его полотнах, будет удивлять и заво­раживать бесконечной гаммой оттенков. Моисей Копылов наконец-то полностью смог посвятить себя любимому делу. На всех картинах художника необыкновенное небо. Небо высокое, необъятное, невероятной красоты; Сиреневые облака на закате солнца, зеленовато-розовые зимние рассветы, ясные, легкие и воздушные тучки солнечным летним днем, тяжелые синие предгрозовые тучи. Он умел, как никто другой, передать все тонкости воздушного сияния, отразить на холсте свет, льющийся с небес. Когда жена, Клавдия Вениаминовна, спрашивала мужа, как с таким плохим зрением (а таковым оно было с детства) он пишет картины, Моисей Еронович отвечал, что пишет «внутренним зрением», душой. Есть такой особый дар, проявляющийся только иногда, у людей высоко духовных.

В декабре 1998 года, в своем выступлении на открытии выставки местных художников, он сказал, что «... каждое произведение искусства насыщено энергией света, которая незримо излучается и действует на зрителей. Любые вещи насыщаются энергией хозяина и, в зависимости от характера насыщений, предметы могут быть добрыми или злыми. Предметы, в частности, картины, несущие в себе добрую энергетику художника, сияют и светятся, заставляют задуматься, делают человека чище, духовнее. Задача моя, как художника, приблизить к пониманию красоты. Картины, несущие свет и добрую энергию худож­ника, переживают его ...». Он говорил – это уже смертельно больным, зная, что скоро оставит этот мир, убеждённый в бессмертии души. Художник был глубоко убеждён, что космос беспределен, что человек – его частица и должен жить, подчиняясь космическим законам. Бескорыстие и благородство, удивительная память и щедрость души, жажда знаний и поражающая всех сила духа привели его «Живой этики» к трудам К. Э. Циолковского, Е. П. Блаватской, Н. К. Рериха. Моисей Еронович был счастлив, что дожил до времени, когда можно без страха прикоснуться к мировой литературе о Христе. В девяностые годы, почти слепой, Моисей Копылов продолжает писать прекрасные полотна. Картины он никогда не продавал, а дарил ценителям.

Вот таким он был, художник Моисей Копылов. И хотя его уже нет с нами, но все так же льётся свет с сияющих небес на его картинах.

Г. Волкова, председатель творческого объединения художников г. Осинники «Радуга»

(Время и жизнь, 2 августа 2007)