Неожиданные обретения. Сестра

Очерк

Из цикла очерков "Дар Памяти"

Человеку

Случилось это совсем недавно, в конце прошлого года, и не могу не поделиться с вами своей радостным драгоценным обретением. А вы меня поздравьте. Если хотите, конечно ...

Предновогодние дни. Всегда они наполнены суетой, приготовлениями к торжеству. Походы по магазинам. Шопингом это называется теперь. Хлопоты на кухне. Хлопоты около наряжённой ёлки.

Созваниваются с друзьями, с родственниками:

- Ты где Новый год встречаешь?

- А ты что к Новому году купил?

- Приходи к нам в гости! Будет тот и тот …

- Какие подарки и кому покупать будешь?

- А давай-ка …

Шум, весёлый, предпраздничный, ожидательный …

Только у меня уже много лет в преддверии праздников нет ни суеты, ни приобретений. Самая тихая пора. Время размышлений, подведения итогов, умиротворённое миросозерцание …

- Да, – думаю с внутренней ухмылкой, – бывали дни весёлые. Красивыми мы не были, а молодыми ведь были когда-то.

Пел, танцевал, плясал, чудесил всяко. Самым весёлым был в компаниях. Не верите? Спросите моих друзей. Я у них на свадьбах первым заводилой был.

А теперь …

Год проходит, и жизни кусочек

На сердце печалью и радостью ляжет …

Когда пришёл по распределению в Шушталепское спецучилище, которое в первые годы мало отличалось от знаменитой «республики ШКИД», не до праздников было. Помню, как пом. директора по режиму Никифор Никифорович Пяткевич, бывший милиционер, шутил перед новогодними праздниками:

- Ну, что, Геннадий Петрович, чья очередь в новогоднюю ночь дежурить?

Вычисляли, кому в праздничную ночь быть на страже порядка. Если не выпадет дежурство, всё равно "бди!". Всякие приключения могут случиться. Контингент такой. По тревоге вызовут.

А в первый день нового года менялись мы с ним на дежурстве, на ходу поздравляя друг друга. Такие вот "праздники". Дежурили поочерёдно два "патриота". Недаром прозвище моё второе среди наших пацанов в начале 70-х и было – "Патриот". Первое – "Чекист", третье – "Комсомолец", и последнее до конца жизни ласковое – "Геша", которое потом и в школу перешло. Интересный был человек Никифор Никифорович. Высокий, сухощавый старик, строгий, педантично чёткий во всех своих действиях и выражениях. Даже шутил без улыбки. Как-нибудь расскажу о нём подробно. Личностью был незаурядной. Без преувеличения говорю.

Потом пришлось в школе работать. Там тоже беспокойное хозяйство. Котельная должна быть всегда под контролем. Не дай Бог авария случиться или кочегары с перепою топить забудут, заморозят систему или температуру снизят до «ниже низшего предела», погубят цветы, обильно расставленные в классах. Потом устанешь выслушивать язвительные реплики от учителей. Особенно от биолога Пелих Людмилы Александровны, которая развела в кабинете целый пальмовый сад и берегла его, как зеницу ока. Молодец, патриот биологии. Только поворчать-то уж сильно любила.

Да и ладно. … Мне её ворчанье не страшно, а цветы и пальмы самому жалко.

Были тогда новогодние приключения. Воздержусь пока рассказывать, как вышел живым из под-под фонтана кипятка, рванувшего из отопительного котла. Драма целая получилась.

Со временем так и привык. Праздник – не праздник. Стал равнодушно относиться ко всяким торжествам и застольям. Даже неуютно чувствую себя за праздничным столом.

И годы свои тоже стал ощущать. 65 стукнуло. Слава Богу, что не по голове.

Работы у меня всегда полно, так что я в праздники не скучаю. И, слава Богу!

Семье

Телефонный звонок в конце декабря 2013 года вечером:

- Здравствуйте, Геннадий Петрович. Извините, что беспокою.

- Здравствуйте!

- Можно задать Вам вопрос?

- Да, пожалуйста.

- Это Вам из Москвы звонит Зубкова Галина Петровна.

Подумал: "Опять садовод-любитель звонит. Что-нибудь просить будет". А особенно меня всегда раздражает это – "из Москвы". Или подчёркнуто надменно –  "из самой Москвы". Так и хотят поразить убогого нищего провинциала в самую середину мозга. Как будто Москва им ума большого дала. И будто должен ты с ними разговаривать, стоя на коленях, и отвечать: "Чего изволите?". Раздражает и смешит такое вот – "из Москвы". Небожители, прости Господи. Из Канады, Италии, Словении, Германии, Швеции звонят без такого апломба, как из Москвы.

Но в этот раз звонила не садовод.

- Геннадий Петрович, нашла Вас в Интернете. Вы из села Алтайского?

- Да.

- А у Вас есть родная сестра?

Отвечаю:

- Нет у меня сестры. Два родных брата было. Они моложе меня, но, к сожалению, уже ушли из жизни.

При этом лёгкая привычная грусть мелькнула в голове. Вспомнилась шутливая притча "У отца росли три сына …", Гена, Толя и Серёжа.

- Геннадий, я – Ваша родная сестра. И родилась в 1945 году, в том же доме, в котором Вы родились.

- Интересно, – говорю, – как такое могло быть?

- Ваш отец, когда из армии пришёл, сначала женился на моей маме, жили в родительском доме. У бабушки Марьи. Потом разошлись. И он женился на Вашей матери. Может, помните что-то? Я в гости к нашей бабушке Марье ходила.

В голове моей мелькает точка памяти. … Потом ещё точка. Отец, будучи под хмельком, плакал, бывало:

- Галенька! Доченька моя!

Мне в то время было года два-три. Говорили что-то про подарок на день рождения какой-то Гале. Вспомнил, как мама однажды аккуратно вынула из большого сундука кусок цветастой ткани, показала отцу:

- Вот отрез на платье. Подарок Гале. Нравится?

Отец выразил одобрение, как-то смущённо, непривычно для него. И мама положила ткань обратно в сундук.

Правда, родился я в другом доме, когда родители мои были уже отселены от бабушки и деда. То есть в соседнем доме. Тут Галя ошиблась.

Вспоминаю смутные образы. Вхожу через смежную калитку на широкий дедовский двор с зелёной полянкой посередине. К забору пристроены поленницы дров и кизяки. Высокое крыльцо гордо возвышается над всем двором. На том крыльце бабушка Марья сидит, свой табак нюхает и плачет. Плачет и причитает о сыночке Ванечке, который погиб на поле брани, убили его немцы проклятые, причитает о других сыновьях, которые "не так живут", Петька жену обижает, Сергей неудачно женился, Мишка пьянствовать стал.

Фото. Здесь я в гостях на Алтае в 1969 году. Вся семья дяди Миши и бабушка Марья.

И вот вижу. Вижу, как сейчас, красивую стройную девчонку с длинной толстой косой. Бабушка Марья провожает её до ворот. Кто такая, эта незнакомая девица? Мне, конечно, тогда никто ничего не объяснял: мал ещё был.

Граду и Миру

Вот так из точки в памяти вырастает целая вереница событий. Не зря, видно, специалисты утверждают: всё, происходящие в жизни человека, все знания, которые он приобрёл, не теряются, не забываются, а остаются в глубинах памяти. Стоит только напрячься, подумать, вспомнить. Ведь это великий дар человека – Дар Памяти. Без Памяти нет будущего ни у человека, ни у семьи, ни у града, ни у страны, ни у Мира.

Последние события в Украине это как нельзя замечательно доказывают. Разве могут люди в здоровом уме и трезвой памяти громить, разрушать, осквернять могилы предков своих? Волосы мои вздыбились на голове, и я заплакал. Я зарыдал, увидев это. Зря вы скажете, что мужчины не плачут. Ещё как плачут. По истерзанной родине своей и от бессилия своего. Что ничем не могу помочь ей.

Вспомнил, как я, ещё в первом классе, перечитав в школьной библиотеке всё мне доступное, взял тоненькую детскую книжку на украинском языке. В переводе на русский она называлась "Четыре желания". Про времена года. Потом читал ещё и другие книги на украинском языке. Стал повести, романы читать. Последний мой прочитанный роман Панаса Мирного "Уличная" (Повия, по-украински). В 7 классе переводил стихи Тараса Шевченко. К юбилею поэта меня в клубе на торжественном собрании награждали грамотой и книгой за мои переводы.

А Гоголь, которого я полюбил, как своего родного писателя! А песни украинские, которые я тоже полюбил с детства! Вспомнил, как пели мы с друзьями-украинцами на голоса "Иванку", "Цвете терен" и другие.

Вот такой я "москаль", "кацап". Или ещё – как хотите. Много нас таких.

Сколько у меня друзей лучших с украинскими корнями, посчитать не смогу.

Уже замахнулась было поганая лапа фашистов на мой Крым дорогой. Там я оказался по случаю совсем молодым парнем. По горящей профсоюзной путёвке прошёл пешеходным маршрутом более 100 километров через весь Крым, от Симферополя до Ялты.

Пешком, отдельно от группы, прошагал по берегу Чёрного моря от Алупки до Ялты, любовался невиданными красотами морского побережья.

И вдруг. … До такой степени можно отравить, обмануть сознание людей, чтобы они стали топтать святое? Как можно разрушать созижденное веками, поколениями. Великую дружбу и любовь великих народов. Ведь мы вместе с вами плоть от плоти и кровь от крови их.

Вы не заметили, что нас тоже пытаются сделать манкуртами, Иванами, не помнящими родства. Ради пуза, ради мамона своего, ради удовлетворения своих низких и подлых страстей. У них нет ни совести, ни родины, ни матери, ни рода, ни племени. Есть только их ненасытное пузо, а к тому ещё – власть и деньги.

Когда в поддержку народов Крыма по московским улицам шагали возбуждённые одухотворённые, как будто очнувшиеся от долгого сна люди, старые и молодые, все красивые, любимые мои, вдруг проскрежетало железным ржавым крылом по этим же улицам жуткое сборище под зловещими чёрными флагами. Вы видели это? Впереди вечно воинствующая Валерия Новодворская, обиженная когда-то, наполненная желчью и злобой. Помню её афористичное высказывание в святые для неё и горькие для народа 90-е годы. Когда ей задали, в общем-то, провокационный вопрос, что бы она сделала, если бы увидела живого Ленина? Она тогда проскрежетала: "Он был бы уже неживой". Героиня! Цирк. А ещё вы мне скажете, что женщина не может быть злой и жестокой. … Вот она.

Рядом с неистовой Валерией бывший губернатор и реформатор, любимчик бывшего президента, многопрославленный, а, точнее сказать, "нечаянно пригретый славой" Борис Немцов. Отобрали власть и славу у мальчика – как тут не обидеться? Вы думаете, у него какие-нибудь идеи новые есть, или идеалы? Да нет. И никогда не было. У него есть только первый и неизменный идеал – он сам. Он ради своего эгоистического "Я"  нашего, Пушкина, не задумываясь, пристрелил бы. Так они и стреляли в русский народ в 1993 году. Советники и советчики.

Третьим среди этой банды я вдруг увидел одного из своих любимых бардов, Андрея Макаревича. Подумал: "Может, я ошибся, и это не он. Парень дорогой, как попал ты в этот сыр дремучий бор? Среди сов и филинов? Денег ли славы тебе не хватило, раз ты поперёк дороги своему народу пошёл?"

Да ладно, чёрт с ними, пускай живут, как им хочется. Проскрежетали жалкой безобразной кучкой. На них весь народ с презрением и насмешкой поглядел: "Погремушки". Не судьба вам сотворить вторую Болотную или нового майдана. Вы не туда попали и не на тех напали. Время ваше ушло. Уже не растерзаешь нас, как в 90-е. Не устроишь нам новый русский голодомор.  Наш новый президент и народ вместе с ним спуску вам не дадут.

Жалко мне их, потерянных людей. Унизили они себя, хоть и русские, вроде бы.

Зато как изумлён и обрадован я был, когда увидел руководителей нового типа, народных вождей, возглавивших крымский народ на пути к свободе и к Родине. Младые Моисеи мои! Нам бы таких мэров да губернаторов побольше. Решительных, истинно народных.

Взвилась густой триколорной волной крымская вольная братия. Вся грязь по углам разбежалась, попряталась от волны чистой. Родина наша – Русь-матушка! С дороги, нечисти! От глубоких старцев до молодых парней и девушек – все вышли на улицы, а потом на референдум.

И они победили!

Не только Крым, а и вся Россия очнулась. Народ понял, что он – народ, и безмолвствовать уже не хочет и не будет. Он помнит свою великую историю и способен сам решать свою судьбу. Распрямилась-таки пружина.

"Вставай страна огромная", – поёт многотысячный хор на площадях Москвы. Сияющие одухотворённые лица разглядываю. Милые вы мои! Родные! Любимые! Не найду слов прекрасных для вас. Мы вместе!

"О, светло светлая и украсно украшена, земля Русская! И многыми красотами удивлена еси: озеры многыми удивлена еси, реками и кладязьми месточестными, горами, крутыми холми, высокыми дубравоми, чистыми польми, дивными зверьми, различными птицами, бещислеными городы   великыми, селы дивными, винограды обителными, домы церковными и князьми грозными, бояры честными, вельможами многами. Всего еси исполнена земля Русская…" (Слово о погибели  Русской земли, 1236-1240). Это же наше общее было. И русское, и украинское. Древнерусское. Русское!

12 век и 21 век, как вы созвучны в сердце русском! Аминь.

Неоднократно в эти дни звучит Гимн России. Люди поют. Торжественно. Многие соотечественники наши впервые стали вникать в смысл слов нашего гимна. Стали запоминать его слова. Стали понимать его значение, значение и святость наших государственных символов. Господи, храни Родину мою, великую и страдательную!

Роду и Веку

Да уж вернусь к своей сестричке, нечаянно найденной.

Спрашиваю её для уточнения:

- Галя, у тебя большая коса была?

- Конечно, – отвечает, – коса у меня была большущая, через спину. Всю жизнь носила.

Сердце моё радостно вздрагивает. Прямо шоковое состояние. Как говорится, ни сном, ни духом. Вообще затёрлось в памяти, и я даже подумать не мог, что у меня есть где-то сестра.

Кричу:

- Галенька, я вспомнил тебя. Вспомнил, как отец про тебя говорил. Как встречал тебя на бабушкином дворе. Ты же сестрёнка моя родная! Что же мы с тобой как чужие разговариваем? Рад, что слышу тебя, что ты есть. Как в Москве оказалась?

Рассказываю ей о том, что у меня никого родных уже нет рядом. Все ушли в мир иной, оставили меня одного на этом свете. Век вековать да горе горевать.

Галя мне рассказала, что после 7 класса уехала в Москву, поступила в химический техникум, потом работала на опасном для здоровья химическом производстве. Теперь, в свои 69 лет, очень больна. Квартира в Москве и дом в Подмосковье. Уже внуки и правнуки есть. И в основном всё в жизни сложилось хорошо.

В родном нашем селе Алтайском живёт её сестра. И сильно хочется на родине побывать. Собирается нынешним летом набраться сил и поехать, посмотреть родные места.

А я-то там побывал в позапрошлом году. В гостях у двоюродной сестры. Хоть и был на родине всего один день, до сих пор вспоминаю. Очерк о своей поездке написал – "Пути и дороги".

- Милая моя сестрёночка. Хочу увидеть тебя. Поговорить. Хочется своё дорогое прошлое вспомнить.

- Я из всей родни только бабушку хорошо помню и маму твою. Красивая и грустная женщина. Так мне показалось.

Как правильно ты про маму нашу сказала – красивая и грустная. Особенно грустной она была в молодости, когда пришла из сиротской семьи, от мачехи, в крепкую семью единоличников Казаниных, у которых до войны на улице Куяганской было земли без сотки гектар. На этой земле они расселили своих сыновей и щедро наделили ею родственников, в число которых вошли и родственники бабушки – брат её Павел.

Отец наш после войны долго работал на предприятии по заготовке так называемого живого сырья, занимался в основном заготовкой шкур животных (контора Заготживсырьё). Он часто уезжал в командировку по окрестным деревням. Долгими зимними вечерами, садясь поближе к окну, мама коротала время за перешивкой одежды, рукоделиями. Она часто пела. Со временем я понял, что у неё был прекрасный голос и очень хороший слух.

Я не буду из-под дубу

Дубовую воду пить.

Я не буду тебя, милый,

За плохи слова любить.

Теперь я знаю, что в большинстве случаев в её песнях используется синтаксический параллелизм. Приём, часто используемый в народной песне.

Я не буду горько плакать,

Свои глазаньки мочить.

Синя моря не наполнишь,

А любовь не воротить.

И всё это пела протяжно и грустно. Про любовь, которую не воротить, я узнал тоже, когда мне было уже 15 лет, когда мама сильно заболела, надумала помирать и рассказала мне сокровенные свои тайны. Как ещё в Кош-Агаче, на монгольской границе, откуда вывезла их мачеха, спасая от голодной смерти, любила она мальчика Ваню. Но жизнь развела их навеки. И тогда я понял, про кого была другая припевка.

Дорогому моему

Ходить далёко одному.

Дорогому Ванечке

Ходить далёко к Манечке.

Это она про своего любимого Ванечку, которого полюбила в детстве, и потом любила издалека всю жизнь.

Она никогда не пела свои напевы подряд, один за другим. Всегда делала печальные паузы, и лишь затем продолжала.

Я любила, любила.

Любовь до гроба довела:

Я хотела отравиться –

Мать отравы не дала.

Второе "любила" она произносила с ударением на последнем слоге. Это позволительно было делать в традиционном русском фольклоре. И звучит оригинально и поэтично.

Знаю, знаю у кого

Огонёк погариват.

Знаю, знаю у кого

Ретивое побаливат.

Перепев свои сокровенные напевы, она переходила к нашей семье. Отец играл немного на гармошке. И мама, кстати, находила песню про него:

Заиграла Петина,

Запела вся иетина –

То наделала война,

Поёт иетина одна.

Когда очередь доходила до меня, мама начинала улыбаться, и пела уже, глядя на меня:

Дорогому Геночке

Сяла на коленочки.

Сяла и опомнилась –

Зачем, дура, знакомилась.

Потом появилась песня про братца моего:

Толя, Толя спит во поле

Пойду Толю разбужу.

Много горя накопила,

Пойду Толе расскажу.

Уже намного позднее к этим своим добавила:

На горе стоит берёза,

А я думала – Серёжа.

Я к берёзе подошла,

Да горьки слёзы пролила.

Перепев частушки про своих, начинала другие, с одинаковым зачином. Например, про "ягодинку":

Ягодиночка на льдиночке,

А я на берегу.

Перебросит мне ботиночки,

И я перебреду.

Трудно мне было представить, что до льдины можно добрести в ботиночках. Но я верил: перебредёт.

Ягодинка, ягода,

Не считай мои года.

У тебя жена и дети,

Я – девчонка молода.

Кстати сказать, мама была моложе отца на 12 лет.

Или запоёт то, что все поют:

Ой ты, милочка-крутилочка,

Крутое колесо.

Закрутила мне головушку

И думашь – хорошо.

***

И потом мы с Галей много общих родных и знакомых вспоминали.

"Вот, – думаю, – если встретимся с сестрой, будет, чем поделиться".

- Гена, мне мои деточки аккаунт в "Одноклассниках" настроят, и там мы свяжемся с тобой. Фотографии загрузят. Посмотришь.

И вот – мы друзья в "Одноклассниках". Правда, деточки Галины не очень постарались. Фотографий на странице мало. Лучшая из них та, где Галя после окончания техникума сфотографировалась. Пожалел сестрёнку: без души отнеслись к матери и бабушке. Отчитал бы я их, если бы рядом были. Не сдержался бы.

А на фотографии узнал я ту стройную красивую девчонку с большой косой.

Так что мы на сайте "Одноклассники" теперь обозначили друг друга как родственники – брат и сестра.

И думаю. … Думаю, родители жили, как могли. Или – как хотели. Что их сводило, что разводило? Нам ли о том судить. Почему разошлись Галина мать и мой отец? Знаю только, что семейство Казаниных было непростое. Там диктатуру деда Семёна не все покорно сносили. Снохи мимо него даже ходить боялись: всех нещадным отборным матом покрывал. Не каждая стерпит. Вот, наверное, она и не стерпела.

Да и опять скажу: не нам судить родителей наших и дедов.

А мы ведь всё равно кровная родня. Брат и сестра.

Скажут мне некоторые: вот все семейные неурядицы не постеснялся народу рассказать. А я отвечу: что таить-то. Как было, так и было. Или у всех так гладко в родне. У каждого есть свои проблемы. Этого тоже навидался за свою жизнь. И не осуждаю. И никому не советую.

Я говорил уже, что наряду с недостатками, народ этот алтайский деревенский обладал такими неоценимыми качествами, которых в наше время днём с огнём не сыскать. Главное из них – верность родине и долгу. И другое доброе качество – честность. От их подвигов Великая Победа состоялась. Сплошь – герои. Хотя многие наград и не получили. Всех-то ведь трудно наградить.

Думаю, при встрече пройдём с сестрой по селу, вспомним многое. Вспомним, как раньше наши предки дверей на замки не запирали, голодному последний кусок хлеба отдавали, всякого путника проходящего на ночлег пристраивали. Привечали всех людей, независимо от того, татарин он, немец ли, другой ли нации человек. По разнице в вере неприязни ни к кому не имели. Роднились кержаки и мирские. Я писал уже о том.

Галя, разве можем мы тем не гордиться? Можем, конечно. Гордость – не заносчивость.

Служили дядья наши и братья почти все на Тихоокеанском Флоте. Честно служили.

Брат наш с тобой, Анатолий, остался после службы на Дальнем Востоке. Сначала порт Ванино, потом Хабаровск. Здесь работал на должности старшего охотоведа Хабаровского края.

В последний его приезд в конце 80-х годов за последним застольем тихо и доверительно сказал мне:

- Тяжело, брат. Всё распродаётся, растаскивается, разоряют тайгу. Пытаются меня втянуть в афёры. Если что случится со мной, запомни: Родину свою я не продавал.

И случилось. … 4 декабря 1989 года. Ушёл 38 лет от роду. Загадочно и трагически. … Больше ничего не скажу. А сегодня, 19 марта, он праздновал бы день Подводного Флота России.

Пять лет назад, в 2009 году в порту Ванино, младший наш брат, который тоже служил на крейсере на Тихоокеанском Флоте, ушёл в возрасте 52 лет.

Мы с тобой, старшие, остались жить, а их уже нет, как ни странно. И как нелепо. И несправедливо. Тебе уже 69, мне – 65. Мы старшие с тобой. Значит, судьба. Так всегда мы говорим, когда перипетий жизни нашей объяснить не можем. Судьба.

Себе

Как хотите, так и судите. Может быть, я мистик, или "завихрения" в голове, но я не считаю их, родных моих, умершими. Они всегда как будто за спиной стоят и смотрят на меня, молча. От самой старой моей родственницы, которую я знал, маминой тётки, кержачки бабки Арпеньи до младшего брата моего Сергея. Поэтому не тоскую о них. Они были, они и есть. Все меня сильно любили и любят. Думаю иногда, что я такой большой любви не заслужил. Одиноко бы мне было без вас. Люблю я их тоже всех безмерно.

Вот бабушка Арпенья, дряхлая, худая, с кривым костылём, учит меня молиться двуперстием. А бабушка Марья, понюхивая табачок, доказывает правомерность трёхперстия. Поспорили, да и помирились. Оставили меня самостоятельно выбирать, как мне при молитве пальцы складывать. Или совсем не класть крестного знамения …

Я подумал, подумал, и решил: как пальцы не сложи, но если в душе не сложилось, хоть кулаком молись, не домолишься. И зачем мне у Бога прощения просить, если вы приучили меня отвечать по заслугам? Согрешил, так не юли. Не отвертишься.

Вон некоторые господа всякие пакости натворят, а потом бегут замаливать грехи, почитая Бога за дурака, которого вокруг пальца обвести можно. Я же не сужу так дурно о Боге. Хоть и грешен, но большого греха не сделал.

Учили меня:

- Один человек Библию прочитал и после этого с ума сошёл. Не читай много.

А я прочитал много кроме Библии. И вроде бы пока здоров.

Мама тихо пришёптывает:

- Знаешь – молчи, не знаешь – молчи. Незнайка-то на печке сидит, а Знайку-то за ушко водят. Возьмут, за что надо, и отведут, куда надо.

А я говорю: Это в ваше время водили "куда надо". Теперь никуда не поведут, на месте разберутся, размажут – и не соберёшь. И потом, как же мне с родовым уставом распорядиться – быть честным и справедливым во всём?

Ладно. Так и живу, как живётся. Как сердце велит. По заветам рода своего. Родину не продаю. Поэтому, наверное, и жизнь полосатая, как тельняшки моих родненьких братьев.

Сестре

- Геночка, если поедешь в Москву, позвони мне. Мы тебя встретим, устроим. У нас места много, поживёшь у нас. Или родственники кто-нибудь поедут …

Да уж… Галечка моя, почему ты раньше не нашлась, когда мне на курсах повышения квалификации в Москве пришлось два месяца в общежитии жить и кушать чёрствые московские булочки.

А теперь я малотранспортабельный. После перелома позвоночника голова да руки работают, а спина – согнёшься и не разогнёшься.

Вообще-то, грех жаловаться. По годам почти всех родственников наших пережил, кроме бабушки Марьи. Она до 90 лет дотянула. Нам с тобой такую планку долгожительства не взять.

Да и не хочется дотягивать, доживать. Жить бы по-настоящему, продолжать работать. И не сойти бы с ума, глядя на духовные уродства человеческие.

Такая вот жизнь, дорогая моя сестрёнка. До следующего разговора и до встречи на родине нашей на берегу гремучей каменистой речушки Каменки.

Скучаю по тебе. И ты тоже скучаешь. По голосу слышу. Как ни говори, 60 лет не виделись. И слышу ещё твоё одиночество. Возможно, ошибаюсь я. Дай бы Бог.

А расскажи кому, что случилось с нами, не поверят ведь люди.

И всё равно расскажу.

Геннадий Казанин

20 марта 2014 года

(Опубликовано в газете "Калтанский вестник" №№ 15-16, апрель 2014)

Следующий очерк

Другие очерки из цикла "Дар памяти"